Конспект экономиста:)

Меню

Преступность и экономическое развитие

нет комментариев

Главной угрозой современности после мировых войн и возможных глобальных катастроф становится транснациональная и национальная преступность. Причем в отличие от войн и катастроф преступность явление не временное, не ограниченное территориально, а постоянно действующее, повседневное и повсеместное. Как и прежде она  продолжает расти быстрее, чем численность населения,  мгновенно заполняя  любые неконтролируемые или слабо контролируемые правом ниши.  По данным  обзоров ООН преступность в мире в среднем прирастает до 5% в год при приросте населения в 1-1,2%. Увеличивается ее общественная опасность и причиняемый ею вред. Качественные изменения преступного поведения дрейфуют в сторону большей изощренности. Преступность все больше организуется, вооружается, коррумпируется, глобализируется, интеллектуализируется и особенно интенсивно «окорыствовается», т.е. корысть  становится самым главным, самым доминирующим мотивом современного преступного поведения.

Отдельные преступники и особенно организованные преступные образования нередко намного быстрее и эффективнее государственных организаций и  легальных коммерческих структур используют различные достижения науки и техники для осуществления своих криминальных  целей. Общеизвестно, что изощренные преступления, особенно в экономической сфере, совершаются профессионалами, а расследуются дилетантантами.

Перечисленные особенности криминальной деятельности, свойственные преступности в мире, в полной мере характерны для российского криминала.  В силу этого реформирование и совершенствование любой сферы  жизни и деятельности (политической, социальной, экономической, организационной и даже правовой) в  современной России тесно связано с преодолением или хотя бы с минимизацией  растущей преступности. Она является серьезной преградой не только для внутреннего развития, но и для  международной торговли и международных отношений в целом.

Более  века назад высказывались предположения, о якобы закономерном снижении уровня преступности в процессе социального, экономического, политического и культурного развития человеческого общества. А в СССР даже «научно» обосновывали идею о постепенном ее отмирании в процессе социалистического строительства. Связь преступности с социальными, политическими, экономическими и культурными условиями человеческого существования действительно не вызывает сомнений. Вывод о социальной детерминации преступности находит повсеместное подтверждение. Но оптимистические прогнозы о ее сокращении и отмирании в процессе индустриального развития не оправдываются ни в развитых, ни в развивающихся, ни в капиталистических, ни в социалистических странах. Причем уровень учтенной преступности в различных государствах и регионах мира может различаться на порядок и больше, а динамика преступности в некоторых странах и в некоторые годы может быть позитивной. Причин к этому много, в том числе и социальноэкономических. Но надежных данных о серьезном сокращении преступности  в связи с социально-экономическим прогрессом той или иной страны нет.

Между тенденциями социально-экономического развития и динамикой преступности, к сожалению, нет скорых, жестких и прямых корреляций. Научно-технический прогресс, социально-экономическое  и нравственно-правовое развитие людей имеют разные скорости осуществления и сложную между собой корреляцию. В своей речи в Международной академии философии (княжество Лихтенштейн) 14 сентября 1993 года А.И.Солженицын убедительно говорил, что надежды человечества на то, что прогресс, основанный на экономическом развитии, приведет к общему смягчению нравов, не оправдались.

Более того, с развитием общества социальные, экономические, политические и психологические противоречия криминогенного характера, к сожалению, не уменьшаются, а даже возрастают. Самый высокий  реальный и особенно учитываемый общий уровень преступности, как ни парадоксально звучит, наличествует в самых богатых, экономически, социально и политически развитых странах.

Профессор США Грэм Ньюмен, не оспаривая эту тенденцию, придумал своеобразную оценку взаимосвязей между развитой  экономикой и преступностью. Он соглашается с тем, что в США и других развитых странах действительно очень высокая преступность.  Но она, по его мнению, меньше задевает общество, чем в бедных странах. Предложив типично американское прагматическое объяснение, он сравнил преступность с камнем, а экономику с лужей. Если бросить большой камень  в малую лужу, она вся расплещется. А если свалить несколько машин камней в огромное озеро, оно этого может и “не заметить”. Автор приводит соответствующие расчеты и доказательства, а затем заключает: с повышением уровня развития влияние преступлений может быть меньше, несмотря на увеличение их числа. С этим можно было бы и согласиться, но и это объяснение не свидетельствует о наличие жесткой связи уровня развития экономики со снижением преступности.

В сознании населения и в работах некоторых криминологов существование такой связи много столетий поддерживается официальной статистикой, которая якобы свидетельствует о том, что среди пойманных преступников доминируют маргинальные, бедные и социально неустроенные люди. Нет сомнения, что у них имеются основания для совершения преступлений в целях выживания и менталитета. Однако более глубокий анализ показывает, что подобная статистика в значительной мере – результат выборочной регистрации преступлений и выборочной уголовной ответственности, чем реальных криминологических закономерностей.

На этом противоречивом и неблагоприятном криминогенном фоне во второй половине ХХ века протекал параллельный процесс отставания социально-правового контроля преступности в результате  как малоэффективной  непрофессиональной деятельности правоохранительных органов, несопоставимости их  возможностей с криминальными силами, так и несовершенного и неадекватно либерализированного законодательства, на основе которого осуществляется борьба с преступностью.

Эти положения имеют особое значение для России. Экспертами ООН еще в 90-е годы было замечено, что власти стран, вышедших из тоталитарного прошлого, не устанавливают эффективного социально-правового контроля над  преступностью, боясь обвинений в возвращении к тоталитаризму. И этот синдром до сих пор  политически актуален. Многие у нас и за рубежом отмечают: Россия – криминальная и коррумпированная страна, в экономике которой отсутствует элементарный правовой порядок. Но  как только предпринимаются какие-либо меры по наведению  правовых устоев, почти мгновенно актуализируется рефрен: в России наступает тоталитаризм. Не остается сомнений в том, что эта  демагогическая спекуляция исходит от «высоких» криминализированных кругов общества, которым выгодно слабое государство. Возвращение же к тоталитаризму сталинского образца (которым стращают народ) было маловероятно даже во времена Хрущева. А на современном этапе развития страны и мира это вообще неосуществимо. Пугая тоталитаризмом в связи с предпринимаемыми мерами по укреплению государства, соответствующие круги не принимают (или не желают принимать) во внимание того, что никакой демократии, никакого цивилизованного рынка, никакого соблюдения свободы и прав человека невозможно достигнуть в условиях правового беспредела и безнаказанности.

Одна из самых устойчивых и относительно сильных отрицательных связей наблюдается между уровнем социально-правового контроля противоправного поведения и состоянием преступности. Причем контроль по своему содержанию может быть  разный (политический, социальный, производственный, экономический, религиозный, семейный и т. д.).  Американский криминолог Фреда Адлер в свой книге о нациях без преступности на основе данных  «Первого обзора ООН о преступности в мире» (1970-1975 годы) отобрала 10 стран с относительно низким уровнем преступности: Швейцарию и Ирландию (Зап. Европа), Болгарию и ГДР (Восточная Европа, соцстраны), Коста-Рику и Перу (Латинская Америка), Алжир и Саудовскую Аравию (Северная Африка и Ближний Восток, мусульманские страны), Японию и Непал (Азия и Дальний Восток). Эти страны по своей причинно-криминологической характеристике  были самыми разными. Объединяло их только одно: очень разный, но сильный социально-правовой контроль, действующий не только в пределах уголовно-правовой системы. Эффективность социально-правового контроля в удержании преступности на относительно низком уровне подтверждается всюду. Необходимость его укрепления стала особенно очевидной в последние годы.

Таким образом, мировые и отечественные исследования преступности по­казывают, что она относительно жестко и отрицательно коррелиру­ет с различными формами социально-правовового контроля: судебным, прокурорским, конституционным, административным, налоговым, финансовым, бюджетным, валютным, таможенным, пограничным, миграционным, санитарным, экологическим, граж­данским, общественным и т. д.  При этом необходимо сознавать, контроль — не панацея от всех криминальных дел. Он должен органично встраиваться в более широкую систему правовых, организационных, социальных и экономических мер. Более того, при серьезном доминировании и формализации он может превратиться в свою противоположность.  Стать криминогенным и коррупциогенным, сковывать правомерную инициативу граждан, субъектов рынка и т. д. Таким примером могут служить формы контроля бизнеса в России, где нет необходимого и действенного контроля за противоправной и общественно опасной экономической деятельностью, но есть армады контролеров, озабоченных коррупционными интересами. Но там, где социально-правовой контроль построен на научно обоснованных и разумных законах, принятых демократическим путем, он оказывает заметное противодействие разгулу преступности.

К сожалению, в нашей стране социально-правовой контроль нередко ассоциируется с тотальным, советс­ким, хотя  необходимые составляющие социально-правового контроля в той или иной мере свойственны всем демократическим странам. В то же время тоталитаризм разных мастей (фашистский, коммунистический, религиозно-фундаменталистский и др,)  чрезвы­чайной жестокостью и государственным насилием действительно может удержать традиционную уголовную преступность на социально-терпимом уров­не, но он криминален по своей сути и формы его борьбы с прес­тупностью  опаснее самой преступности. Удерживая традиционную уголовную преступность в определенной узде, он не избавляет об­щество от массовой виктимизации. И он не может быть приемлем.

С другой стороны, либеральная демократия, являясь магистральным направлени­ем политического и гуманистического развития человеческого об­щества, отвергающая дискреционные злоупотребления властей против своего народа и нарушения его неотъемлемых прав, все менее и менее справляется с ин­тенсивно растущей организованной, террористической, экономической, коррупцион­ной и общей преступностью, действующей без правил.

Особенно беспомощным в борьбе с преступностью оказался российский либерализм (который понимается некоторыми правыми политиками и их теорети­ками в виде «абсолютной» свободы субъектов), отвергающий эффективный социально-правовой контроль гражданского об­щества и государства, идеи самобытного сильного правового госу­дарства, дееспособную государственную власть, гармонию прав и обязанностей граждан.

В «Манифесте российского либерализма» Б. Березовского и его сподвижников, где  основным рефреном является «не мешайте нам», нет даже упоминания о праве, без чего шагу не может сделать современное цивилизованное общество. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно проследить интенсивную законотворческую и нормотворческую деятельность Европейского Союза и его отдельных стран, где вся сколько-нибудь  социально значимая деятельность регулируется законами и подзаконными актами, принятыми демократическим путем. В рамках действующего законодательства с серьезными санкциями для нарушителей и существует свобода по-европейски. При либерализме без права, близкому к либерализму дикой природы, каждое существо «абсолютно» свободно, но только до тех пор, пока другое более сильное и тоже «абсолютно» свободное существо не проглотит его.

Сторонники такого либерализма не утруждают себя необходимостью объективно­го изучения социально-правового контроля в демократических го­сударствах, без которого невозможны ни демократия, ни рыночная экономика, ни правовое государство. Они не озабочены и массовой преступностью в стране и миллионами ее беззащитных жертв.

Таким образом,  и при жестоком тоталитаризме, и при беспомощном либерализме общество попадает в криминальный капкан, созданным либо криминальной властью, либо властью криминала. Реальным выходом из этого капкана может быть только  ювелирная гармонизация социально-правового контроля и строжайшего соблюдения фундаментальных прав человека, эффективности борьбы с интенсивно растущей преступностью и гуманностью этой борьбы. Односторонние и крайние подходы ведут нас в тупик. Их  не трудно видеть в России сегодня и прогнозировать в обозримом будущем.

Автор: Лунеев В.В.

1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (1 оценок, среднее: 5,00 из 5)