Ядерная энергия — спасение или проклятие?
Главной причиной всеобщего спокойствия — ныне все менее заметного — по поводу будущего энергоснабжения, несомненно, было возникновение ядерной энергии, случившееся, как все думали, как раз вовремя. Люди мало заботились о том, чтобы понять, что представляла собой эта новая энергия. Она была в новинку, она была изумительна, она была прогрессом и, по обещаниям, она должна была стать дешевой. Раз уж рано или поздно понадобится новый источник энергии, почему бы не обзавестись им прямо сейчас?
Высказывание, приведенное ниже, было сделано шесть лет назад. В то время оно выглядело крайне неортодоксальным.
Религия экономики заставляет людей поклоняться быстрым переменам, не обращая внимания на тот элементарный трюизм, что изменение, которое не является бесспорным улучшением — сомнительная благодать. Бремя доказательства переложили на плечи тех, кто придерживается «экологической точки зрения»: пока они не предоставят свидетельства явного вреда человеку, изменения будут продолжаться. В противоположность этому здравый смысл говорит, что бремя доказательства должно лежать на плечах того, кто хочет ввести изменение: он должен показать, что оно не может иметь вредных последствий. Но это ведь заняло бы слишком много времени, а значит, было бы экономически нецелесообразно! На самом деле экология должна быть обязательным предметом изучения для всех экономистов, как профессионалов, так и любителей, и возможно, это позволило бы восстановить хотя бы толику равновесия. Ведь с точки зрения экологии «природной среде, сложившейся на протяжении миллионов лет, следует отдавать должное. Нельзя, просто «потыкав» наугад, усовершенствовать нечто, столь сложное как планета, населенная более чем полутора миллионами видов растений и животных, живущих вместе в состоянии более или менее сбалансированного равновесия, вновь и вновь используя все те же молекулы воздуха и почвы. Всякие изменения в сложном механизме предполагают некоторый риск и должны предприниматься только после тщательного изучения всех имеющихся фактов. Прежде чем изменения станут внедряться повсеместно, они должны быть опробованы в малых масштабах. Когда информация недостаточна, изменения должны придерживаться образца природных процессов, в пользу которых бесспорно свидетельствует то, что они поддерживают жизнь уже на протяжении очень долгого времени.
Эти рассуждения шестилетней давности принимали далее следующий ход. Несомненно, что из всех изменений, привнесенных человеком в царство природы, масштабное ядерное деление — самое существенное и опасное. В результате ионизирующее излучение стало самым серьезным фактором загрязнения окружающей среды и величайшей угрозой выживанию человека на Земле. Внимание дилетантов, что не удивительно, было все это время приковано к атомной бомбе, однако есть хотя бы шанс, что она никогда больше не будет использована. Значительно опаснее для человечества может оказаться так называемое мирное использование атомной энергии. Вообще говоря, нет более яркого примера диктатуры экономики. Решения о том, строить ли привычные энергостанции, использующие уголь или нефть, или ядерные станции, принимаются исходя из экономических соображений и, возможно, немного — представлений о «социальных последствиях», которые может вызвать урезание угольной промышленности. Тот факт, что ядерное деление представляет собой невероятную, ни с чем не сравнимую и уникальную опасность для человеческой жизни, не учитывается ни в каких вычислениях и никогда не упоминается. Нигде в мире страховые агенты (люди, для которых оценивать угрозу — профессия) не желают страховать в пользу третьего лица ядерные станции, в результате чего понадобилось специальное законодательство, по которому государство берет значительную ответственность на себя. При этом угроза остается угрозой независимо от наличия или отсутствия страховки, но правительства и граждане до такой степени порабощены религией экономики, что, похоже, единственный вопрос, который их заботит — «выгодно ли это?»
И не было никакой нехватки в предупреждениях со стороны авторитетных лиц. Воздействия альфа-, бетта- и гамма-лучей на живую материю отлично изучены: радиационные частицы вонзаются в организм, словно пули, а наносимый ими урон зависит, главным образом, от дозировки и от того, какие клетки они поражают. Еще в 1927 году американский биолог Г.Дж. Мёллер опубликовал свое знаменитое исследование генетических мутаций, вызываемых бомбардировками рентгеновских лучей5, а с начала 1930-х годов о генетической опасности излучения знают уже не только генетики. Совершенно ясно, что мы столкнулись с опасностью невиданного доселе «измерения», которая может угрожать не только тем, кто попадет под непосредственное воздействие радиации, но их потомству.
К новому «измерению» принадлежит и тот факт, что хотя в настоящий момент человек умеет создавать радиоактивные элементы (и делает это), получив их, он ничего не может сделать для снижения их радиоактивности. Как только радиации дан старт, нет ни химических реакций, ни физических воздействий, которые могли бы уменьшить ее интенсивность: только время справляется с этой задачей. Период полураспада углерода-14 составляет 5900 лет, то есть требуется почти 6000 лет, чтобы его первоначальная радиоактивность сократилась вдвое. Период полу-распада стронция-90 — 28 лет. Но каким бы ни был период полураспада, некоторые виды излучения сохраняются почти бесконечно, и с этим ничего нельзя поделать — только попытаться спрятать радиоактивное в безопасном месте.
Но что будет безопасным местом, скажем, для огромных количеств радиоактивных отходов, создаваемых ядерными реакторами? На всей Земле не найти такого места. Одно время считали, что эти отходы можно сбрасывать в глубочайшие точки океанов, так как полагали, что на такой глубине не может существовать никакой жизни. Но с тех пор советские глубоководные исследования опровергли это предположение. Там, где имеется жизнь, радиоактивные вещества проникают в биологический круговорот. Планктон, водоросли и многие морские животные способны накапливать эти вещества, увеличивая их концентрацию в тысячу, а в некоторых случаях даже в миллион раз. По мере того как одни организмы поедают другие, радиоактивные материалы карабкаются вверх по лестнице жизни и находят дорогу назад к человеку.
До сих пор не было достигнуто никакого международного соглашения о захоронении отходов. Конференция Международного агентства по атомной энергии, прошедшая в ноябре 1959 года в Монако, завершилась разногласиями, главным образом, ввиду резких возражений, выдвинутых большинством стран против практикуемого Британией и США захоронения отходов в океанах. Отходы «высокого уровня активности» продолжают сбрасываться в море, тогда как массы так называемых отходов «среднего» и «низкого» уровней спускаются в реки или прямо в землю. Как лаконично сказано в отчете Комиссии по атомной энергии, жидкие отходы «медленно просачиваются в грунтовые воды, полностью или частично оставляя свою радиоактивную составляющую в почве — чисто физически либо в виде химических соединений».
Разумеется, самыми массивными отходами будут вышедшие из употребления ядерные реакторы. Широко обсуждается тривиальный экономический вопрос о том, хватит ли их на 20, 25 или 30 лет. Никто не обсуждает ту жизненно важную проблему, что их нельзя ни демонтировать, ни переместить, но придется оставить, возможно, на века, быть может, на тысячелетия, там, где они находятся сейчас: там они будут стоять и дальше, активно угрожая всякой жизни, молчаливо испуская радиацию в почву, воду и воздух. Никто еще не задумался о расположении этих дьявольских мельниц и об их количестве, которое будет неумолимо расти. Ни землетрясений, ни войн, ни гражданских волнений, ни массовых беспорядков, вроде тех, что захлестнули американские города, само собой разумеется, не произойдет. Вышедшие из употребления электростанции будут стоять, словно уродливые памятники нескромной вере человека, что отныне его не ждет ничего, кроме веков безмятежности, а еще — что будущее ничего не значит в сравнении с малейшим экономическим выигрышем в настоящем.
Тем временем ряд специально уполномоченных органов занимается определением «предельно допустимых концентраций» (ПДК) и «предельно допустимых уровней» (ПДУ) для различных радиоактивных элементов. ПДК выражает количество данного радиоактивного вещества, накопление которого в человеческом теле можно допустить. Но известно, что любое накопление радиации причиняет биологический ущерб. «Поскольку мы не знаем, можно ли полностью оправиться после этих воздействий, — сообщают исследователи Военно-морской радиологической лаборатории США, — нам приходится чисто произвольно решать, с каким количеством радиации мы готовы мириться. То есть то или иное значение «допустимого» или «приемлемого» — это результат не научного исследования, а административного решения». Едва ли можно удивляться, когда люди выдающегося ума и честности, такие как Альберт Швейцер, отказываются невозмутимо согласиться с подобными административными решениями: «Кто дал им на это право? Кто вообще вправе давать такое разрешение?» История этих решений, мягко говоря, вызывает тревогу. Около 12 лет назад Британский научный совет по медицине анонсировал, что предельный допустимый уровень содержания стронция-90 в человеческом скелете, признанный Международной комиссией по радиационной защите, составляет 1000 микро-микрокюри на грамм кальция (что равняется 1000 стронциевых единиц). Но это предельный допустимый уровень для взрослых работников особых специальностей; но он неприемлем для населения в целом и для детей с их повышенной чувствительностью к радиации.
Немногим позже ПДК стронция-90 для обычного населения был снижен на 90%, а потом еще на треть, составив, таким образом, 67 стронциевых единиц. Тем временем ПДК для рабочих ядерных станций был увеличен до 2000 стронциевых единиц.
Однако нужно остерегаться заблудиться в зарослях разногласий, выросших в этой области. Основное значение нужно придать тому факту, что, хотя к настоящему времени ядерная энергия используется лишь в статистически незначительных объемах, «мирное использование атомной энергии» уже привело к возникновению серьезных угроз, нависших не только над людьми, живущими сегодня, но и над будущими поколениями. Настоящий триумф ядерной энергии еще впереди, и его масштаб будет таков, что не каждый способен такое вообразить. Если он действительно настанет, то начнется непрерывный транспортный поток радиоактивных веществ с «высокорадиоактивных» химических заводов на ядерные станции и обратно; со станций — на заводы по переработке отходов, а оттуда — в точки их захоронения. Любая серьезная авария, во время производства или транспортировки, будет грозить крупнейшей катастрофой, а уровень радиации по всему миру будет из поколения в поколение неумолимо расти. Если только все живущие ныне генетики не впадают в общее заблуждение, то столь же неумолимо, хотя, несомненно, с некоторым запаздыванием, будет расти число вредных мутаций. К.З. Морган, сотрудник лаборатории Оук-Ридж, подчеркивает, что ущерб может быть почти неуловимым и состоять в постепенном снижении разнообразных функций организма, таких как подвижность, фертильность и работа органов чувств. «Если малая доза оказывает хоть какой-то эффект на любой из стадий жизненного цикла, то постоянное облучение на таком уровне может наносить больший ущерб, чем единовременное получение крупной дозы… В конечном счете генетические повреждения и изменение уровня мутаций могут иметь место даже тогда, когда непосредственно наблюдаемое влияние на жизнеспособность подвергаемых радиации особей отсутствует».
Ведущие генетики предупредили нас, что следует сделать все возможное для избежания любого роста уровня мутаций. Ведущие медики потребовали, чтобы будущее ядерной энергетики зависело в первую очередь от результатов исследований в области радиационной биологии, которые еще очень далеки от завершения. Ведущие физики дали понять, что для решения проблемы будущего энергоснабжения (проблемы, которая отнюдь не стоит остро сегодня) следует опробовать «меры, куда менее героические, чем создание… ядерных реакторов». И в то же время ведущие специалисты по стратегическим и политическим проблемам предупредили нас, что нельзя будет надеяться предотвратить рост числа атомных бомб, если продолжится наращивание плутониевых мощностей, «столь эффектную отмашку для которого дал в своей речи от 8 декабря 1953 года, озаглавленной «Атом для мира», президент Эйзенхауэр».
Но все эти веские мнения не играют роли в дебатах о том, следует ли нам немедленно перейти к реализации крупной «второй ядерной программы» или еще какое-то время полагаться на привычные топлива, которые, каковы бы ни были доводы за или против них, не ставят нас перед лицом совершенно новых и, по общему признанию, непросчитываемых рисков — ни одно из них даже не упоминается. Спор, исход которого может иметь жизненно важные последствия для будущего людского рода, вертится исключительно вокруг проблемы извлечения непосредственной выгоды — как если бы два старьевщика пытались договориться об оптовой скидке.
В конце концов, что такое задымление воздуха в сравнении с загрязнением воды, воздуха и почвы ионизирующим излучением? Я ни в коем случае не пытаюсь приуменьшить зло, причиняемое обычным загрязнением воды и воздуха. Но мы должны осознать, что радиационное загрязнение — явление иного «измерения», зло несравненно большее, чем любое, которое человечество видело до сих пор. Можно даже спросить: какой смысл требовать чистоты воздуха, если этот воздух заполнен радиоактивными частицами? И даже если бы можно было оградить от этого воздух, какой в этом смысл, если отравлены почва и вода?
Даже экономист вполне мог бы задаться вопросом: какой смысл в экономическом прогрессе, в так называемом высоком уровне жизни, когда Земля, единственная Земля, которая у нас есть, заражается веществами, которые могут вызвать пороки развития у наших детей и внуков? Неужели трагедия с талидомидом ничему нас не научила? Можем ли мы решать вопросы столь фундаментального характера, полагаясь на успокоительные заверения или увещевания официальных лиц, что «в отсутствие доказательства, что [та или иная инновация] причиняет какой-либо вред, было бы верхом безответственности поднимать публичную тревогу»? Можем ли мы решать их, попросту основываясь на подсчетах краткосрочной прибыли? Леонард Битон писал:
Можно было бы ожидать, что те, кто боится распространения ядерного оружия, будут делать все возможное, чтобы воспрепятствовать этим тенденциям; что Соединенные Штаты, Советский Союз и Британия потратят большие деньги на доказательство того, что, например, обычные топлива недооценены как источник энергии… В действительности же… последовали инициативы, которые следует считать одной из самых необъяснимых политических причуд в истории. Разве что социальный психолог мог бы надеяться объяснить, почему обладатели самого страшного оружия в истории стали содействовать распространению промышленной отрасли, необходимой для его создания… К счастью… ядерные реакторы все еще достаточно малочисленны.
На самом деле своего рода объяснение дал выдающийся американский ядерный физик Э.М. Вайнберг:
«Стремление людей доброй воли извлечь из положительных аспектов ядерной энергии как можно больше, — говорит он, — вполне понятно в свете того, сколь удручающи ее отрицательные аспекты». Но, кроме того, предупреждает он, «когда ученые-атомщики с таким оптимизмом пишут о своем влиянии на положение дел в мире, у них есть на то серьезные причины личного характера. Каждый из нас должен оправдать в собственных глазах свою преданность работе над орудием ядерного уничтожения (даже мы, работающие над реакторами, испытываем лишь немногим меньшее чувство вины, чем наши коллеги, имеющие дело с оружием)».
Казалось бы, инстинкт самосохранения должен был сделать нас невосприимчивыми к краснобайству ученых, спровоцированному чувством вины, или к бездоказательным обещаниям финансовых преимуществ. «Сейчас еще не поздно пересмотреть наши старые решения и принять новые, — сказал недавно один американский обозреватель. — На данный момент, по меньшей мере, выбор есть». Когда число радиоактивных объектов значительно вырастет, выбора больше не будет: мы не сможем решать, сохранить угрозу или нет.
Очевидно, что определенные научные и технические прорывы последних 30 лет вызвали и продолжают вызывать угрозы совершенно недопустимого характера. На Четвертой национальной конференции по вопросам рака, прошедшей в сентябре 1960 года в Америке, Лестер Бреслоу из Калифорнийского департамента здравоохранения доложил, что на западных рыбных фермах десятки тысяч особей форели неожиданно заболели раком печени. Он говорил о том, что технические изменения, воздействующие на человеческую окружающую среду, вводятся столь быстро и неконтролируемо, что человеку просто чудом удается избегать эпидемий рака, вроде той, что поразила в этом году форель.
Конечно, тот, кто говорит о таких вещах, может навлечь на себя обвинения в том, что он против науки, техники и прогресса. Поэтому позвольте мне в заключение сказать несколько слов о будущих научных исследованиях. Человек способен прожить без науки и техники не дольше, чем он способен прожить один на один с природой. Но что нуждается в тщательнейшем обдумывании, так это направление научных исследований. Мы не можем целиком оставить эту задачу ученым. Как говорил сам Эйнштейн , «почти все ученые полностью зависимы экономически», а «число ученых, обладающих чувством социальной ответственности, столь мало», что эти немногие не в состоянии задавать направление исследований. Приведенное изречение, без сомнения, применимо ко всем специалистам, а решение проблемы, следовательно, выпадает на долю интеллектуалов-любителей, людей вроде тех, из которых состоит Национальное общество чистого воздуха и прочие подобные общества, занятые сохранением окружающей среды. Они должны работать над общественным мнением, чтобы зависимые от него политики сбросили рабские оковы экономизма и уделили внимание действительно важным вещам. А что действительно важно, так это, как я уже говорил, направление исследований: они должны быть направлены к ненасилию, к гармоничному сотрудничеству с природой, а не к войне с ней, к не создающим шума, неэнергозатратным, элегантным и экономичным решениям (таким, к которым обычно прибегает природа), а не к шумным, энергозатратным, жестоким, расточительным и топорным решениям нашей сегодняшней науки.
Продолжение научного прогресса в направлении все большего насилия, которое достигло кульминации в ядерном делении и теперь встает на путь ядерного синтеза — это кошмарная тенденция, грозящая уничтожением человека. Но такое направление вовсе не предопределено волей рока. Есть и другая возможность, животворящая и угодная жизни: сознательно исследовать и культивировать все относительно ненасильственные, гармоничные, органические методы сотрудничества с той огромной, чудесной, непостижимой системой Богом данной природы, частью которой мы являемся и которую мы, уж конечно, не создали сами.
Это утверждение, ставшее частью моей лекции, прочитанной в октябре 1967 года перед Национальным обществом чистого воздуха, было встречено чуткими аплодисментами, но впоследствии подверглось яростным нападкам со стороны представителей власти как «в высшей степени безответственное». Сообщают что, самое смешное замечание было сделано Ричардом Маршем, который на тот момент занимал пост министра энергетики Великобритании. Он счел необходимым сделать автору «выговор». Лекция, по его словам, была одним из наиболее странных и наименее полезных вкладов в текущую дискуссию о себестоимости ядерного и угольного топлива.
Но времена меняются. В отчете, представленном в феврале 1972 года государственному секретарю по вопросам охраны окружающей среды официально назначенной рабочей группой, изданном Офисом публичной информации Великобритании под заглавием «Загрязнение: досадная неприятность или кара свыше?», говорится о загрязнении:
Основные беспокойства связаны с будущим, причем, в международном контексте. Экономическое процветание мира, похоже, прочно привязано к ядерной энергии. В данный момент ядерная энергия дает лишь 1% от всего электричества, вырабатываемого в мире. Если дела пойдут согласно нынешним планам, то к 2000 году эта цифра значительно превзойдет 30%, а каждый день в мире будет открываться что-то около двух новых 500-мегаваттных реакторов — то есть каждый величиной с тот, что находится в Тросфиниде, Сноудония.
О радиоактивных отходах ядерных реакторов:
Причиной самых больших беспокойств по поводу будущего становится проблема хранения отходов, долгое время сохраняющих радиоактивность… Радиоактивность, в отличие от других загрязнителей, нельзя уничтожить… Поэтому нет альтернатив вечному хранению…
В Соединенном Королевстве стронций-90 в настоящее время хранят в жидком состоянии в больших баках из нержавеющей стали в Виндскейле, Камберленд. Их приходится непрерывно охлаждать с помощью воды, потому что иначе тепло от излучения поднимет температуру выше точки кипения. Нам придется охлаждать эти баки еще много лет, даже если мы больше не будем строить ядерных реакторов. Но, учитывая ожидаемый в будущем значительный рост использования стронция-90, проблема может оказаться куда сложнее. Более того, ожидаемый переход на быстрые реакторы-бридеры еще больше усугубит ситуацию, поскольку такие реакторы производят большое количество радиоактивных веществ с очень долгими периодами полураспада.
В результате мы сознательно и намеренно накапливаем токсичные вещества, надеясь, что в дальнейшем у нас появится возможность избавиться от них. Мы поручаем будущим поколениям решение проблемы, подхода к которой не знаем сами.
Наконец, в отчете звучит ясное предостережение:
Очевидная опасность состоит в том, что человек может положить все яйца в ядерную корзину, прежде чем откроет, что решения не существует. В этом случае, средствами политики нас начали бы заставлять игнорировать угрозу, исходящую от радиации, и продолжать использовать уже построенные ядерные реакторы. Единственным благоразумным решением было бы замедлить осуществление ядерной программы до тех пор, пока мы не решим проблему захоронения отходов… Многие ответственные люди пошли бы еще дальше. Они считают, что нельзя строить новые ядерные реакторы, пока мы не знаем, как контролировать их отходы.
Но как же тогда удовлетворить неуклонно растущий спрос на энергию?
Поскольку планируемый спрос на электричество нельзя удовлетворить, не прибегая к ядерной энергии, человечество, полагают они, должно создать общества, в которых электричество и прочие формы энергии расходуются не столь расточительно. Более того, необходимость таких перемен представляется им неотложной.
Никаким процветанием нельзя оправдать накопление больших количеств высокотоксичных веществ, для которых никто не знает «безопасного места». Эти вещества будут создавать неисчислимые угрозы для всего сотворенного мира на протяжении исторических или даже геологических периодов. Делая так, мы совершаем преступление против самой жизни, преступление, неизмеримо более страшное, чем любое, когда-либо совершенное человеком. Идея, будто цивилизация может существовать за счет такого преступления, — это этическое, духовное и метафизическое извращение. Придерживаться ее — вести экономические дела так, как будто люди действительно ничего не значат.
Автор: Шумахер Э.Ф.
