Все против всех

«Наших дипломатов следовало бы повесить», — написала раздраженная русская императрица Николаю II в связи с неудачным положением, сложившимся на Балканах к 1915 году, т.е. за год до начала первой мировой войны. Что же произошло? Что вызвало такую резкую реакцию? И почему именно на Балканах?

В первом десятилетии XX века схватка в валютно-финансовой сфере — «борьба за золото» выделила трех победи­телей — Англию, Францию и Германию. К ним постепенно приближались Соединенные Штаты. Великая держава — Россия была оттеснена в разряд должников.

Основные источники сырья и рынки сбыта были захва­чены и поделены между Англией и Францией. Они при­обрели потенциальную возможность быстрого развития экономики (в самом широком смысле), а тем самым и возможность выигрыша в «борьбе за время».

В пространственном отношении свой контроль над ми­ровыми торговыми путями, крупнейшими портами, Суэц­ким каналом установила Великобритания, над владениями которой «никогда не заходило солнце». За ней следовала Франция также с владениями на разных континентах и морях. Между тем Россия, Германия и Австро-Венгрия пользовались закрытыми морскими бассейнами, выходы из которых легко контролировались той же Англией с самым сильным военным флотом в мире.

Таким образом, англо-французский капитал имел и пространственное преимущество перед своими сопер­никами. Дело было за практической реализацией этих двух преимуществ. Реализовать их можно было только в даль­нейшей борьбе. Между тем экономическая борьба, много раз меняя ситуацию в мире, противопоставляя одни страны другим, создавая и разрушая союзы, оставляла неизменным круг ее участников: Великобритания, Фран­ция, Германия, Россия, Австро-Венгрия, США, Япония.

Географически в фокусе экономической и полити­ческой борьбы все больше оказывались Балканы. Через Балканы пролегали наиболее короткие и удобные торговые пути на Ближний и Средний Восток, далее в Индийский океан для трех крупнейших континентальных держав: России, Австро-Венгрии, Германии.

Для России Балканские страны вообще имели особое значение. Исторически сложившиеся дружеские связи с балканскими, в их числе и славянскими, народами могли открыть России выход в Средиземное море и дальше со всеми благоприятными последствиями для развития эконо­мических отношений. Балканы играли ключевую роль в обеспечении доступа к торговым путям как на Запад, так и на Восток. Это было тем более важно, что основная масса русского экспорта тяготела к черноморским портам.

Другие морские направления требовали больших расходов на транспорт и были менее надежны. Так, выход из Бал­тики мог легко блокироваться сильным германским флотом. Северный путь вдоль Скандинавии из-за тяжелых природных условий не имел большого значения и к тому же мог быть также нарушен военно-морскими силами рейха. Дальний Восток после неудачной кампании 1904—1905 гг. не мог серьезно приниматься в расчет, тем более что и экономически было невозможно вывозить этим путем товары из европейских губерний России, а Дальний Восток в хозяйственном отношении был мало развит.

Тем самым балканское направление превращалось в на­иболее перспективное, которое могло гарантировать Рос­сии участие в международном экономическом сотруд­ничестве, а следовательно, и беспрепятственное пользова­ние результатами международного разделения труда. Правда, здесь Россия неминуемо сталкивалась с противодействием прежде всего Австро-Венгрии, которая сама искала в среде Балканских стран и рынки сбыта, и источ­ники сырья, и, что очень важно, постоянного выхода в Средиземное море. Это столкновение интересов двух дер­жав — Австро-Венгрии и России, во многом находившихся в сходной ситуации, могло быть урегулировано и компро­миссным решением.

Положение на Балканах усложнялось для России тем, что за Австро-Венгрией стояла Германия. Да и политика основного кредитора России — англо-французского капитала преследовала свои интересы, отличавшиеся от рус­ских.

Сложившееся экономическое (и политическое) поло­жение в мире особенно не удовлетворяло Германию. Она не имела сколько-нибудь значительных колониальных владений и не смогла потеснить своих основных соперников средствами экономической экспансии. Германия все более склонялась к тому, чтобы взять силовой реванш за свои экономические неудачи на мировой арене. Высказывание Карла фон Клаузевица: «Мы утверждаем… война есть не что иное, как продолжение политических отношений при вмешательстве иных средств» — в то время еще не оспаривалось.

Кроме основных противоречий были и другие. Герма­ния рвалась на русский рынок и резко реагировала на любые попытки ограничить ее экономическую интервен­цию.

Со своей стороны Англия продолжала делать все, чтобы ее союзница Россия не расширила свой доступ к просторам океана и одновременно к международным торговым путям.

Ближе к 1910 г., когда столкновение экономических, политических и военных интересов достигло весьма опас­ной точки, наиболее тревожным узлом взаимных противо­речий стали Балканы. Они являлись и объектом экономической экспансии, и исходной базой для ее расширения на бассейн Средиземного моря, включая Северную Африку и Ближний Восток, а за его пределами Персидский залив, Индию.

В зависимости от конкретных интересов своих про­мышленников крупные государства по-разному конкретизировали свои устремления.

Австро-венгерская газета «Будапешта хирлап» писала:

«…Важно установить прямой путь из южной Венгрии в Болгарию, в долину реки Марица и к Константинополю. Из Константинополя лежит открытый путь в Малую Азию и к сирийскому побережью, а по Багдадской железной до­роге — к Персидскому заливу».

Известный публицист Джон Элис Бакер откровенно подчеркивал:

«Балканы и Малая Азия занимают самую важную стратегическую позицию в мире. Они представ­ляют собой ядро и центр Старого Света, разделяют и одно­временно связывают три материка: Европу, Азию и Афри­ку. Балканы и Турция могут быть использованы Англией для ведения войны, а также для торговли. Они располо­жены в месте, откуда можно угрожать и вести нападение против трех континентов».

Россия после поражения в войне с Японией в 1905 г. пыталась решить проблему черноморских проливов на За­паде дипломатическим путем. Созданный в 1912 г. Балкан­ский союз служил преградой для германо-австрийской экспансии в этом районе. Государственный деятель Авст­ро-Венгрии граф Дюла Андраши-младший с тревогой ука­зывал:

«Триумфом политики России было то, что ей уда­лось создать под своим протекторатом Балканский союз — в первую очередь против Турции, во вторую, если понадобится, против нас».

Вильгельм II назвал Балканский союз «славянским чудовищем».

Однако полны противоречиями были не только отноше­ния между Россией, с одной стороны, и германо-австрий­ским капиталом — с другой. Даже среди союзников не было единства. Позиции России, Англии и Франции по многим вопросам балканской политики, например по про­ливам, не совпадали, и между ними шла скрытая борьба.

Сложными были отношения Германии с Австро-Венг­рией, особенно в экономической области. Обе страны бо­ролись за балканский рынок, но уже в то время Герма­ния хотела включить в сферу своего экономического гос­подства Австро-Венгрию. В Берлине был разработан план «Срединной Европы», предусматривавший интеграцию Ав­стро-Венгрии с рейхом. Противоречивыми были отношения и между Веной и Римом, формально связанными союзным договором. Неудивительно, что Балканы превратились, по меткому выражению итальянского историка Луиджи Альбертини, в «пороховой погреб Европы», в опаснейший центр международной напряженности.

Начальник Большого генерального штаба Германии Гельмут Мольтке-младший в секретной записке от 11 де­кабря 1911 г. извещал правительство о том, что вчерне закончено составление плана нападения не только на Францию, но и на Россию. Будущая война, писал он в док­ладе императору, должна стать войной «германизма со славянством».

Вильгельм II поощрял экономическую экспансию Гер­мании на Балканы и в Малую Азию. Экономическое пре­восходство германского империализма должно было спо­собствовать и установлению политической гегемонии Гер­мании. Берлинский «Дойче банк» заключил соглашение с Турцией о государственном займе на строительство желез­ной дороги Измир — Анкара. Затем германское Оттоман­ское имперское общество договорилось с султанским пра­вительством о продлении дороги от Анкары до Персид­ского залива. Накануне первой мировой войны Германии принадлежало 67% всех инвестиций в железнодорожном строительстве Оттоманской империи. Германия оттеснила на второй план все остальные европейские державы, кроме Англии, в области торговли и в сфере капиталовложений в промышленность Балканских стран. На долю Германии приходилось 60% экспорта и 40% импорта Румынии.

Вильгельм II, который лично определял внешнюю по­литику Германии, считал, что, «восточный вопрос должен быть решен железом и кровью».

Австро-Венгрия несколько иначе представляла себе свои цели на Балканах. Весьма ясно их изложил один из специалистов по международным отношениям в этом реги­оне:

«Во-первых, намерение овладеть широким рынком для своих промышленных товаров и капиталов; во-вторых, че­рез него освоить центральные Балканские страны… как выход в Средиземное море… Салоники дали бы Австро-Венгрии доступ большинству морских товаров на всемир­ный рынок».

Обе страны, и Германия и Австро-Венгрия, ревниво следили за действиями друг друга на Балканах. На внешнюю политику Австро-Венгрии все большее влияние оказывали представители промышленной буржуа­зии. В 1908 г. на заседании рейхсрата было заявлено по­желание:

«чтобы балканская политика определялась не на встречах генералов, подчас неспособных генералов, а на совещаниях заинтересованных промышленников и купцов».

Аналогичные взгляды высказывались часто. В 1913 г. представитель либеральной партии В. Равнихар подчерк­нул:

«Австрийская политика должна быть направлена на завоевание балканского рынка, что принесет и нам богат­ство».

При всем этом внутри габсбургской монархии су­ществовали значительные расхождения по внешнеэконо­мическим и внешнеполитическим вопросам. Венгерские землевладельцы и буржуазия весьма опасались Германии, и в частности видели большую угрозу в хозяйственной экспансии своего агрессивного партнера. Венгерская оппо­зиция была противницей и военной конфронтации с Рос­сией. К тому же финансовая система Австро-Венгрии испытывала серьезный кризис. В 1912 г. дефицит госу­дарственного бюджета составил 20 млн. крон. Сказалась таможенная война с Сербией, длившаяся пять лет, с 1906 по 1911 г., бойкот австро-венгерских товаров в Тур­ции и внешняя задолженность страны.

Активную роль играла на Балканах Франция. В. И. Ле­нин, характеризуя особенности французского империа­лизма, приводил слова газеты «Юманите»:

«Франция — это финансовая монархия, Франция — это финансовая олигархия, Франция — это ростовщик всего света».

Перед началом XX века Франция превратилась в основного кре­дитора на Балканах. В дальнейшем, с 1902 по 1914 г., т. е. за 13 лет, внешние займы Франции балканским государ­ствам возросли на 340% и составили крупную по тем вре­менам сумму 3 млрд. франков (почти 580 млн. долл.).

Участие Франции во внешних займах Греции дости­гало 600 млн. франков (более 100 млн. долл.), превышая займы всех других государств, вместе взятых (доля Анг­лии — 250 млн. франков, России — 70 млн., Германии — 20 млн. франков). Для Болгарии и Румынии Франция также была одним из основных кредиторов. На пользу ей пошла и таможенная война Австро-Венгрии с Сербией, Франция оттеснила своих соперников и в этой стране. Накануне Балканских войн 1912—1913 гг. французский капитал контролировал все три ведущих банка в Сербии. Ежегодно Сербия выплачивала Франции почти четверть своего го­сударственного бюджета в виде процентов за предостав­ленные ей займы. Французские монополии усиленно про­никали в сербскую промышленность и железнодорожное строительство. Значительной статьей доходов Франции бы­ла продажа оружия Сербии.

Финансовая экспансия Франции имела место и в Тур­ции. Еще с 80-х годов XIX века Франция стала членом Совета оттоманского долга, где доля ее капиталов перед первой мировой войной превысила 60 %. Экономические интересы Франции на Балканах во многом определяли всю ее внешнюю политику в этом районе и даже за его пре­делами.

Именно об этом писал царю С. Д. Сазонов за два года до первой мировой войны:

«Во Франции осложнения на Балканах вызывают опасения …поместив в разные пред­приятия на Балканском полуострове значительные капи­талы, французы не могут смотреть на разгорающуюся там смуту, от которой они терпят материальные убытки».

Что касается Великобритании, то закрепившись на Су­эцком канале, она в начале XX века усилила свое про­никновение на Балканы и Ближний Восток. Перед мировой войной 1914—1918 гг. она уже занимала первое место ( 35 % ) в импорте товаров Балканскими странами, прини­мая не менее активное участие, чем Франция и Германия, в железнодорожном строительстве в этом районе. Политика английского капитала, по характеристике Христо Кабакчиева, была «лицемерной», постоянно изменчивой в за­висимости от международной обстановки и решения более общих задач на мировой арене. Во всяком случае, в своем докладе Николаю II в 1912 г. С. Д. Сазонов сделал вывод о непрочности союзнических обязательств со стороны Анг­лии. Сам царь в письме вдовствующей императрице Марии Федоровне в том же году высказался более категорично:

«Англия, к сожалению, мешает нам больше всех».

Правящие круги России понимали, что одна из эконо­мических причин заинтересованности России на Балканах была связана с ее потребностью в выходах к международ­ным торговым путям на просторах океана. «Россия потеряла Маньчжурию с Порт-Артуром и, следовательно, выход к морю на Востоке», — заявил А. П. Извольский барону А. Эренталю, министру иностранных дел Австро-Венгрии, в 1908 г. «Отныне основой для расширения военного и мор­ского могущества России является Черное море. Отсюда Россия должна получить выход в Средиземное море».

Однако при осуществлении этой политики Россия не­минуемо вступала в борьбу с Германией и Австро-Венг­рией, причем последняя рассматривалась как главная соперница России на Балканах и Ближнем Востоке. Герма­ния стремилась продвинуться на Балканском полуострове до Эгейского моря и далее в Малую Азию и Персию. Рос­сии оставалось или подчиниться этому движению, или противодействовать ему. В первом случае она будет окру­жена Германией с запада и юга. Во втором ей надо укре­пить и расширить свои соглашения с Англией и Францией.

Царское правительство избрало второй путь. Еще в 1907 г. оно подписало соглашение с Англией о разделе сфер вли­яния на Ближнем Востоке и в Персии.

В то же время царское правительство, присоединив­шись к Антанте, продолжало лавировать между двумя блоками, стараясь проводить политику «равновесия сил». Франция и Англия удерживали Россию в союзе, опутав ее займами.

Задачами, стоявшими перед Россией на Балканах и Ближнем Востоке, было обеспечение интересов империи в районе проливов, укрепление политических позиций в этом регионе и создание условий для внедрения отечественного капитала и товаров на балканском и ближневосточном рынках. Царское правительство вплоть до 1908—1909 гг. обращало недостаточное внимание на развитие экономи­ческих и торговых связей с Балканами, а большинство предпринимателей и торговцев в России считали нерентабельным помещение капиталов в торговлю с Балкан­скими странами и Турцией. Предпочтение отдавалось Гер­мании и другим странам Центральной Европы, Персии, Китаю и Японии. По этому поводу весьма образно вырази­лась в своем отчете комиссия Министерства торговли и промышленности России:

«Турция и Балканы — это золо­той колодец, из которого Западная Европа черпает боль­шими ведрами, а мы сидим около в раздумье: плюнуть или подождать».

Съезд представителей русской промышленности и тор­говли в 1910 г. в Москве в своей резолюции резко крити­ковал царское правительство за то, что оно занимается «одной политикой ради политики», тогда как главной за­дачей должна стать экономическая экспансия. «Полити­ка — это средство, экономика — цель». За резолюцию го­лосовали крупнейшие магнаты российской промышлен­ности: П. П. Рябушинский, Ю. П. Гужон, Э. Л. Нобель и др. Однако действия царской дипломатии на Балканах в эти годы были неудачными. Они вызывали неудовольствие не только промышленных кругов, но и «высших сфер».

Именно тогда, 20 сентября 1915 г., раздраженная царица написала Николаю II:

«Мое мнение — наших дипломатов следовало бы повесить».

Итак, регион Балкан, Черного моря, проливов играл все большую роль в экономических связях сопредельных государств. Так, по Черному морю и Дунаю Болгария им­ портировала 2/3 и экспортировала более 2/3 своих товаров. Экономические связи России с Турцией, Персией и Румы­нией были достаточно важны. В эти страны вывозились машины и оборудование, нефть и нефтепродукты, ткань, зерно и другие продовольственные товары. Через Черное море шла в основном русская торговля зерном с запад­ными странами.

Однако вскоре в Турции русские экономические инте­ресы столкнулись с германскими. Немецкий капитал фак­тически взял в свои руки руководство турецкими финан­сами и банками. Предпринятое германскими промышлен­никами строительство прямой железной дороги Берлин —Константинополь — Багдад угрожало уже полным эконо­мическим подчинением Турции. Обострение борьбы с Гер­манией нарастало и в других странах региона. К тому же ситуация на Балканах ухудшилась, а Россия под влиянием экономических и других трудностей не обладала доста­точными возможностями, чтобы противостоять надвигав­шимся событиям.

С. Д. Сазонов признает это в своих мемуарах:

«Неос­поримый факт — наша полная неподготовленность к вой­не».

Однако кроме этой была и другая беда: крупнейшая империя не имела полной свободы действий на мировой арене.

Россия находилась в финансовой зависимости от Фран­ции и Англии. Почти 4/5 внешнего долга Российской им­перии приходилось на парижские банки. Французским владельцам принадлежало 32 % всех иностранных инвести­ций в промышленности и банках России. Российская им­перия 80% всей золотой наличности держала во Франции. Англия и Франция применяли финансовый нажим на Рос­сию для втягивания ее в войну. В 1913 г. Париж предо­ставил Петербургу заем в 400—500 млн. франков на ус­ловиях увеличения русской армии и строительства страте­гических железных дорог. Россия должна была отвлечь на себя кроме сил Австро-Венгрии еще и силы Германии, защитив тем самым Францию и Англию.

Россия была плохо подготовлена к войне, хотя меры по усилению армии и военно-морского флота предпринима­лись. В 1913 г. сумма расходов на военные нужды сос­тавляла около 870 млн. руб., или почти 24% госбюджета, в 1914 г. — 975 млн. руб., или 27,5% бюджета.

Инициатором войны не случайно стала Германия. Она уже подготовилась к войне и была заинтересована в ее скорейшем развязывании. Вильгельм II мечтал о том, что­ бы «покончить с Россией на Балканах» и «запереть Рос­сию в Одессе», по его собственным выражениям.

Между тем Россия еще не могла вести активную борь­бу на морских путях. За месяц до начала первой мировой войны начальник Морского генерального штаба вице-ад­мирал А. И. Русин уведомил, что, по его расчетам, Россия будет готова к войне на Черном море не ранее конца 1917 г.

Иным было положение у союзницы России — Англии. Великобритания, отдавая себе отчет в неотвратимости вой­ны с Германией, была полна решимости начать ее сейчас же, так как имела превосходство на море, которое она бо­ялась потерять через несколько лет, поскольку герман­ский флот быстро развивался.

В России не строили себе иллюзий об отношениях с официальными союзниками. В политической справке рус­ского Морского генерального штаба, составленной в на­чале 1912 г., с непосредственной и откровенной иронией указывалось, что «из двух главных наших врагов (Англии и Германии) наиболее опасным в настоящее вре­мя является Германия». Россия была просто втянута в войну.

Столкновение с Германией и ее союзниками среди прочего угрожало России перекрытием ее морских торго­вых путей. Русский военный историк Н. Н. Головин, пре­достерегая царское правительство об опасности овладения Германией проливами, сравнивал Россию (если такая си­туация действительно произойдет) с «заколоченным до­мом», в который можно попасть только через «дымовую трубу».

Поворот в отношениях между Россией и Германией от мира к конфронтации, а затем и к вооруженному столк­новению был во многом связан с таможенной войной, которая именно в 1914 г. достигла своего апогея. Герма­ния была основным торговым партнером России: 30% по экспорту русских товаров и 45 — 50 % по импорту.

В марте 1914 г. Государственная дума одобрила введение предохранительных пошлин на импорт немецких товаров, что вызвало острое недовольство в Германии. Прусские юнкера, поставлявшие зерно, теряли российский рынок, немецкая промышленная буржуазия лишилась возмож­ности реализовывать высокие прибыли в России. Харак­терной была реакция кайзера. Узнав о намерении царского правительства пересмотреть русско-германский торговый договор от 1904 г., он заявил:

«Русско-прусские отношения раз и навсегда мертвы, мы стали врагами».

В целом царская дипломатия, французская дипломатия и отчасти английская потерпели поражение, что вырази­лось в распаде Балканского союза. Это сыграло на руку Германии и Австро-Венгрии и, что самое главное, нарушив равновесие, усилило возможность войны. Вторая Балкан­ская война 1913 г. разрушила Балканский союз, облегчилапроникновение на Балканы германо-австрийского импери­ализма. Тем самым было ускорено сползание стран к ми­ровой войне.

Австро-Венгрия испытывала сильнейшие экономи­ческие и политические трудности в связи с потерей бал­канского рынка. После второй Балканской войны финансо­вое положение ее ухудшилось. По официальным данным, экспорт из Австро-Венгрии на Балканы сократился в 1913 г. по сравнению с довоенным на 40%, торговый де­фицит достиг 730 млн. крон, а государственный долг воз­рос до 20 млрд. крон. Удар по финансам нанесли и воен­ные расходы. Оказавшись в тяжелом положении, Австро-Венгрия была недовольна буквально всем и всеми. Тем не менее экономическая слабость Австро-Венгрии, вызванная также внутренней межнациональной рознью, клановыми противоречиями, подталкивала страну к компромиссам.

Инициатором первой мировой войны явилась Германия, которая раньше других перевооружила свою армию и была заинтересована в превентивном выступлении с тем, чтобы опередить другие державы. Германская армия стала са­мой сильной в Европе. Она превосходила все другие армии по своей технической оснащенности. В случае войны гер­манская армия должна была быть увеличена до 2 млн. че­ловек. На вооружение армии был ассигнован 1 млрд. ма­рок (около 240 млн. долл.).

Во время переговоров с Австро-Венгрией в октябре 1913 г. Вильгельм II остановился на своей излюбленной теме — задачах борьбы германизма со славянами, сделав заявление в характерном для него развязном духе: «Сла­вяне не рождены, чтобы управлять, они могут быть только слугами, к этому их надо приучить».

Германия явилась зачинщицей первой мировой войны, сочтя это время для себя наиболее подходящим и рассчи­тывая на быструю победу. Видный германский теоретик Шлиффен даже утверждал, что затяжные войны «невоз­можны в эпоху, когда все существование нации зависит от непрерывного развития торговли и промышленности».

Немецкое руководство полагало, что оно хорошо подго­товилось к войне и экономически. Тем не менее, хотя один крупный военный (и реакционный) деятель Герма­нии генерал Людендорф писал, выражая общее мнение не­мецкой военной верхушки, что «полководец должен орга­низовать дело так, чтобы финансы и экономика соответ­ствовали требованиям тотальной войны…» , на практике Германия потерпела и экономическое фиаско. Вновь было доказано, что провозглашать какие-либо истины на бумаге — это одно, а обеспечить их реализацию в жизни, на деле — совсем другое.

Дальнейшие события показали, что Германия переоце­нила свои силы. Немаловажную роль в ее поражении сыгра­ли экономические причины. Проявилась несостоятельность самой идеи подмены экономической мощи военной.

Германия в войну 1914—1918 гг., как и после, во вторую мировую войну, рассчитывала на быструю победу. Затягивание войны, а затем и переход ее в позиционную обнажили узость сырьевой и продовольственной базы Гер­мании, привели к трудностям в производстве и снабжении. В дальнейшем блокада союзников поставила германскую экономику в катастрофическое положение. Несмотря на большую для того времени военную мощь и многочис­ленные удачи на сухопутных фронтах, достаточно напом­нить, что даже в марте 1918 г., когда немцы прорвали французский фронт на реке Сомме и, приблизившись к Парижу, стали обстреливать его из дальнобойной пушки («Длинной Берты», изготовленной на заводах Круппа), Германия экономически была обречена на поражение. Её не спасло даже то, что французское командование вело воен­ные действия с неменьшей бездарностью, которую оно позже вновь продемонстрировала во второй мировой войне.

Потери Германии в первой мировой войне были вели­ки — 1,8 млн. убитых, больше, чем у любой другой страны, участвовавшей в конфликте. Общие военные расходы Германии составили более 40 млрд. долл. Впрочем, потери Франции — победительницы в войне 1914—1918 гг. не многим отличались от немецких: уби­тых — 1,3 млн. человек, калек — 600 тыс. человек, эконо­мические убытки были колоссальны (бюджетные расхо­ды — 25,8 млрд. долл.). Превышение расходов над дохо­дами по бюджету вызвало дефицит в 1918 г. 34,3 млрд. франков (6,6 млрд. долл.), в 1919 г. — 27 млрд. франков (5,2 млрд. долл). В результате франк обесценился и к концу войны потерял 2/3 своей довоенной стоимости.

Из всеобщего кредитора, даже ростовщика Франция пре­вратилась в должника: она была вынуждена взять займов у американских банков на сумму 3,7 млрд. долл..

В тяжелейшем положении оказалась Россия. Промыш­ленное отставание от других великих держав вызывало необходимость большего использования живой силы, что­ бы компенсировать нехватку техники. К концу войны в России было мобилизовано 15,8 млн. человек трудоспо­ собного населения. Сократились размеры посевных пло­щадей, упали сборы сельскохозяйственных культур. Промышленное производство сократилось к 194 7 г. до 77 % довоенного уровня, тогда как Россия была вынуждена размещать заказы на нужды войны за рубежом, влезая все дальше в долговую кабалу.

К февралю 1917 г. хозяйство страны стояло в пред­дверии развала и хаоса. Председатель IV Государствен­ной думы М. В. Родзянко в записке царю охарактеризовал положение России как катастрофическое. Только бюджет­ные расходы на ведение войны достигли 22,6 млрд. долл. Ко времени революции Россия задолжала Франции 15 млрд. золотых франков. Ухудшилось положение России в системе внешних экономических связей. Хозяйственные и со­циальные трудности подорвали экспортную базу, а воен­ные действия на суше и море нарушили торговые пути.

Экспорт упал более чем в 10 раз — с 1520 млн. руб. в 1913 г. до 137 млн. руб. в 1917 г. Возникло и из года в год катастрофически возрастало отрицательное сальдо торгового баланса. Покрывалось оно за счет все новыхдолгов.

В. И. Ленин в докладе на II Конгрессе Коминтерна приводит соотношение между долгами главных союзных стран и их национальным имуществом:

«В странах побе­дивших, в Англии и Франции, долги составляют более 50 % всего национального имущества. В отношении Ита­лии процент этот составляет 60—70, в отношении Рос­сии — 90».

Впрочем, не все только теряли на войне. Были и те, кто выигрывал. Даже в странах, понесших тяжелые поте­ри, было не так уж мало дельцов, которые вели дела с врагом. Как правило, им удавалось уйти от ответственно­сти. Весной 1918 г., например, несколько французских промышленников, продававших Германии стратегическое сырье, были оправданы судом с молчаливого одобрения правительства.

Показательна судьба таинственного дельца Базиля За­харова. Еще в 1907 г. Захаров, крупный акционер ряда фирм по производству оружия, как английских («Виккерс»), так и немецких («Леве-Гонтар»), открыл контору в центре Парижа и стал быстро завоевывать позиции в деловых кругах Франции. Вскоре он вошел в правление крупнейшей французской монополии «Шнейдер-Крезо» и добился вы­годных заказов на перевооружение и оснащение военноморского флота. За заслуги на этом поприще он был на­гражден орденом Почетного легиона. Доходы и влияние Захарова быстро росли. Он приобрел газету «Котидьен иллюстре», обеспечил себе тайный контроль над влиятель­ной «Эксельсиор», через несколько лет стал членом прав­ления Французского банка и основал французский филиал фирмы «Виккерс».

В начале 1918 г. его обвинили в том, что он через Ис­панию обеспечивал снабжение топливом немецких подвод­ных лодок, топивших суда союзников в Средиземном море. Однако высшие политические круги не дали хода этому делу.

Впрочем, не эти дельцы лидировали в преступном биз­несе. В ходе первой мировой войны, стоившей человечеству 10 млн. убитых и 20 млн. искалеченных, барыши амери­канских «королей оружия» составили 46 млрд. долл. Аме­риканский миллиардер Пьер Дюпон, обогатившийся на по­ставках боеприпасов, цинично заявил, что:

«прибыль — более сильный стимул, чем патриотизм».

Важно, что это не было точкой зрения отдельных бизне­сменов, но принципом, на котором основывалась деятель­ность правящего класса и соответственно целых держав, в первую очередь Соединенных Штатов.

По этому поводу весьма показательно высказывание известного английского писателя Редьярда Киплинга, поль­зовавшегося в те годы большим авторитетом на Западе. Он в интервью журналистке Кларе Шеридан, двоюродной сест­ре Уинстона Черчилля, очень резко отозвался об амери­канской политике:

«США вступили в войну поздно, по-нас­тоящему почти не воевали, преждевременно начали мир­ные переговоры с Германией, помешав союзникам одержать над ней полную победу, отказались ратифицировать Вер­сальский договор и войти в Лигу наций, а теперь требуют денег у тех, кто сражался… Это недостойно!».

За годы первой мировой войны экономическая мощь европейских великих держав была подорвана, тогда как Соединенные Штаты укрепили свои позиции. Американские промышленные вложения за границей со­ставили к концу 1919 г. 6,5 млрд. долл. Важно при этом, что центр финансовой эксплуатации в годы первой миро­вой войны и после ее окончания переместился в США, так как другие империалистические державы были ослаб­лены. США из государства-заемщика превратились в круп­нейшего кредитора. В 1913 г. США были должны иностран­ным государствам сумму, перекрывающую их собственные капиталовложения за границей. В годы первой мировой войны произошел решительный поворот. Иностранная задолженность была покрыта (выкуплена) на сумму около 6 млрд. долл. Более того, сами США предоставили другим странам в 1914—1922 гг. правительственных и частных ка­питалов около 13 млрд. долл.

Начиная с первой мировой войны американские монополии окончательно выходят на авансцену экономической борьбы. Однако еще не закончилась первая мировая война, как весь мир неожиданно оказался перед лицом принципиаль­но новой ситуации. В одной из великих держав — России одержала победу пролетарская революция.

Источник: И.М. Могилевкин. Невидимые войны XX века