Конспект экономиста:)

Меню

Примеры оценки рисков

нет комментариев

Давайте рассмотрим пример родителей восьмилетней дочери по имени, скажем, Молли. У нее есть две подруж­ки — Эми и Имани, которые живут по соседству. Родители Молли знают, что родители Эми хранят в доме огнестрель­ное оружие. Поэтому они запрещают дочери играть там. Вместо этого Молли разрешено проводить много времени в доме Имани, где во дворе есть бассейн. Родители Молли чувствуют себя спокойно, думая, что это разумный выбор, который защитит их дочь от опасности.

Однако, согласно имеющимся данным, их выбор совер­шенно неразумен. По статистике, на каждые 11000 домашних бассейнов в Соединенных Штатах приходится один утонув­ший ребенок. (Для страны, где есть шесть миллионов домаш­них бассейнов, это означает примерно 550 утонувших каж­дый год в возрасте до десяти лет.) Между тем на один милли­он единиц огнестрельного оружия приходится только один застреленный ребенок. (В стране, где, по приблизительным оценкам, имеется 200 миллионов ружей и пистолетов, это означает смерть от огнестрельного оружия около 175 детей в год.) Как вы можете убедиться, вероятность смерти в бас­сейне (1 к 11000) против смерти от оружия (1 к миллиону) не является равнозначной. В данном примере Молли имеет почти в сто раз больше шансов утонуть в бассейне у Имани, чем погибнуть, играя с оружием у Эми.

Однако большинство людей, подобно родителям Молли, считают себя великими экспертами по рискам, вовсе не являясь таковыми. Питер Сэндмен из Принстона (Нью-Джерси), как он сам себя называет, «консультант по опове­щению о возможных рисках», обратил на это внимание в на­чале 2004 года. Это случилось после того, как единственный случай коровьего бешенства в США вызвал «антиговяжью» истерию. «Все дело в том, — сказал Сэндмен в интервью га­зете New York Times, — что риски, которые пугают людей, и риски, которые их убивают, совершенно различны«.

Сэндмен предложил сравнить случай коровьего бешен­ства и наличие патогенных микроорганизмов на обычной кухне. (Первая угроза является суперстрашной, но крайне редкой; вторая же встречается гораздо чаще, но почему-то не особенно пугает людей.). Сэндмен сказал:

«Риски, которые вы контроли­руете, являются меньшим источником беспокойства, чем риски, контролировать которые не в ваших силах. В ситуации с коровьим бешенством я чувствую, что не могу контролировать ситуацию. Я не могу с уверен­ностью утверждать, что покупаю абсолютно безопасное мясо. Я не могу определить наличие инфекции ни по виду мяса, ни по его запаху. В то же время я довольно легко могу контролировать чистоту на моей кухне. Я могу продезинфи­цировать все столы, шкафы и плиту, а потом тщательно вы­мыть пол специальным средством».

При помощи принципа «контроля» Сэндмена можно так­же объяснить, почему многие люди больше боятся летать на самолетах, чем ездить за рулем автомобиля. Они думают примерно так: поскольку я контролирую машину, я един­ственный человек, от которого зависит моя безопасность. А поскольку самолет я не контролирую, то здесь я завишу от миллионов внешних факторов.

И все же, чего нам следует бояться больше — самолетов или автомобилей?

Разобраться в этом нам поможет ответ на более простой вопрос: чего конкретно мы боимся? Вероятно, смерти, ска­жете вы. Значит, страх перед ней необходимо свести к нулю. Конечно, все мы знаем, что когда-нибудь умрем, и время от времени эта мысль может нас беспокоить. Но если вам скажут, что вероятность умереть в следующем году составляет 10%, вы, скорее всего, начнете волноваться в большей мере. Возможно, вы даже кардинальным образом измените свою жизнь. А если вам скажут, что 10% составляет вероятность смерти в течение следующей минуты, то, скорее всего, вас охватит паника. Отсюда можно сделать вывод, что страхом движет близкая возможность смерти. Это означает, что наи­лучший способ количественно выразить страх смерти — это подумать о том, сколько разных смертей происходит в тече­ние одного часа.

Предположим, вы отправляетесь в путешествие и у вас есть выбор — ехать на машине или лететь на самолете. Возможно, вы захотите принять во внимание почасовой процент смертельных случаев на дорогах против такого же процента смертей в воздухе. Конечно, это правда, что в Америке ежегодно в ДТП погибает больше людей (около со­рока тысяч), чем в авиакатастрофах (немногим более одной тысячи). Но правда также и то, что большинство людей про­водит больше времени именно в машинах, а не в самолетах. (Между прочим, в авариях на воде ежегодно погибает боль­ше людей, чем в авиакатастрофах. Как мы уже успели убедиться на примере бассейнов и огнестрельного оружия, вода намного опаснее, чем принято считать.) Тем не менее про­цент смертей за один час в дорожных авариях практически равен проценту смертей в результате аварии самолета. Эти два изобретения приводят к смерти с равной долей вероят­ности (или, вернее будет сказать, маловероятности).

Однако страх больше всего охватывает человека в насто­ящем времени. Именно поэтому эксперты так на него пола­гаются. В мире, который становится все более нетерпимым к долгосрочным процессам, для появления страха много времени не требуется. Представьте только, что вы прави­тельственный чиновник, которому поручено найти деньги для борьбы с одним из двух известных убийц: терроризмом или болезнями сердца. Как вы думаете, какая из этих целей заставит членов Конгресса выделить средства из бюджета? Вероятность быть убитым террористами у того или иного че­ловека гораздо меньше вероятности умереть от атеросклероза. Однако террористический акт происходит в настоящем времени, а смерть от болезней сердца представляет собой более отдаленную, так сказать, «тихую» катастрофу. Мы не можем контролировать действия террористов. Зато не есть овощи, приготовленные во фритюре, полностью в наших си­лах. В то же время, помимо фактора контроля, для человека важно и то, что Питер Сэндмен называет фактором страха. Смерть вследствие нападения террористов (или птичьего гриппа) считается страшной; смерть же от сердечного при­ступа, по тем или иным причинам, таковой не признается.

Сэндмен представляет собой тот тип эксперта, который старается изучить обе стороны проблемы. Сегодня он может помогать группе защитников окружающей среды выявлять опасности, грозящие общественному здоровью. А на сле­дующий день его клиентом может стать директор сети ре­сторанов быстрого питания, пытающийся замять скандал с обнаруженной в мясе кишечной палочкой. Питер Сэндмен сводит свой богатый опыт к одной простой формуле: Риск = Опасность + Беспокойство. В случае с директором сети ресторанов, обеспокоенным проблемами с гамбургерами, он занимается «уменьшением беспокойства«. В случае же с защитниками окружающей среды он, наоборот, делает все, чтобы «увеличить беспокойство» и привлечь к проблеме больше внимания.

Нужно отметить, что Сэндмен обращается именно к при­чинам беспокойства, а не к опасности как таковой. Он при­знает, что в его формуле риска беспокойство и опасность имеют разный вес. «Когда уровень опасности высокий, а беспокойства — низкий, люди склонны реагировать на нее слишком вяло, — замечает эксперт. — Когда же уровень опасности низкий, а беспокойства — высокий, они реагиру­ют слишком активно».

Так почему же домашний бассейн пугает родителей мень­ше огнестрельного оружия? Мысль о том, что грудь ребен­ка может быть прострелена из соседского пистолета, явля­ется невероятно ужасной и беспокоит их до глубины души. Бассейны же не вызывают у родителей такого беспокойства. Отчасти это происходит благодаря фактору привычности. Точно так же как многие люди проводят больше времени в машинах, чем в самолетах, они куда чаще плавают в бассей­не, чем стреляют. Тем не менее ребенок может утонуть всего за тридцать секунд, и очень часто это происходит бесшумно. Маленький ребенок может утонуть даже в мелком бассейне, глубина которого составляет не более одного метра. Между тем шаги по предотвращению такого несчастного случая довольно просты и понятны. Прежде всего это бдительность взрослых, ограда вокруг бассейна и запертая задняя дверь, чтобы ребенок, только начавший ходить, не смог бы выйти из дома незамеченным.

Если бы каждый родитель следовал этим мерам предо­сторожности, ежегодно можно было бы спасти около четы­рехсот детских жизней. Это намного больше числа детей, спасенных двумя столь популярными в наше время изобре­тениями: безопасными кроватками и детскими сидениями для автомобиля. Имеющиеся у нас данные показывают, что детские автомобильные сидения лишь принято считать по­лезными. Конечно, для ребенка безопаснее сидеть сзади, чем спереди, на коленях у взрослого, поскольку в этом случае его вряд ли выбросит из машины при аварии. Однако без­опасность здесь достигается правильным расположением в салоне, а вовсе не специальным сидением за двести дол­ларов. Тем не менее многие родители склонны возлагать на эту вещь слишком большие надежды. Они даже осаждают местный полицейский участок или пожарную часть с тре­бованием установить это устройство в их машине немед­ленно. Конечно же, ими движет любовь к своему малышу, но здесь можно говорить и о проявлении чрезмерной забо­ты. (Родители, чрезмерно опекающие своих детей, знают об этой черте своего характера и, как правило, гордятся этим фактом. Родители же, не выказывающие чрезмерной забо­ты, прекрасно знают, что представляют собой «навязчивые родители» и обычно любят над ними подтрунивать.)

Большинство нововведений в области детской безопас­ности так или иначе связаны с некой модной новинкой — сверхновым товаром, который нуждается в рекламе. (Между прочим, в США ежегодно продается почти пять миллионов детских сидений для автомобиля.) При этом появление та­ких товаров часто является реакцией на все возрастающий родительский страх. Как сказал бы Питер Сэндмен, в дан­ном случае беспокойство намного перевешивает опасность. Сравните четыре сотни детей, которых можно спасти не­сколькими мерами предосторожности в домах с бассейном, и количество жизней, спасенных широко разрекламирован­ными товарами. Это и защищенные от детей упаковки (спа­сено примерно пятьдесят жизней за год), и огнезащитные пижамы (десять жизней), и безопасная шнуровка на детской одежде (две жизни). Вспомним также об устройстве, предо­храняющем детей от подушки безопасности в автомобиле (до его внедрения эта подушка убивала менее пяти детей в год).

Подождите минутку, скажете вы. Ну и что тут такого, что эксперты и рекламисты манипулируют родителями? Разве мы не должны благодарить за любые усилия, даже незна­чительные или корыстные, которые позволяют сделать без­опаснее жизнь хотя бы одного ребенка? Разве у родителей и помимо этого недостаточно поводов для волнения? В конце концов, родители несут ответственность за одно из самых важных дел, которое мы только знаем: формирование харак­тера ребенка. Не так ли?

Источник: Фрикономика

1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (Пока оценок нет)